Анизотропное шоссе [СИ] - Павел Дмитриев

На востоке ситуация не сильно лучше. Поворот русла заметно ближе, всего пара сотен метров. Вроде бы каменюк поменьше навалено, но, скорее всего, просто река сужается и становится глубже. Что пнем об сову, что совой об пень, тащить трупы по такому месиву на глазах любого путника больше похоже на самоубийство. Разве что положиться на удачу… так не три же раза подряд, учитывая барахло и продукты!

Спрятать в ближайшем лесу? Найдут в два счета по следам. Притопить под мостом? Мелко, в солнечный день дно сверху видно как на ладони. Сбросить в реку ниже по течению? Уже получше, но в устье наверняка стоит деревушка, там и выловят. Тащить до моря? Кто его знает, какой тут берег, если пологий — только ноги зря собью. И не факт, что будет прок — после переноски тяжести в несколько этапов останется такая тропа, что месяц не зарастет.

Спустился в оборудованный бивак, плеснул в чашку самогона на пару пальцев, выпил, — тюрьма давно отучила от брезгливости, — похрустел огурцом.

— Можно соорудить плотик, сплавить вас с вещами по течению на километр-другой, да и притопить там, — с особым цинизмом я обратился к лежащим в нескольких шагах покойникам. — Придется поработать, но благодаря вашей товарищеской заботе, — махнул рукой с зажатой колбасой в сторону топора, воткнутого в бревно у кострища, — подобная задача может быть решена уже сегодня к вечеру. Однако! — тут я поднял соленый огурец вверх как жезл, — не люблю тривиальные решения! Неужели в бандитских сериалах 21-го века не сыщется идеи получше? Например, поджечь тайгу? Разобрать рельсы, пустить поезд под откос? А что, неплохо, один герой захлебнулся, второго бревном пришибло. Или имитировать нападение инопланетян, пусть мотают срок вместо меня… В самом деле, не могли же вертухаи просто так взять, да и пришибить друг друга?! Или… Эврика!

Уже побывавшего в реке чекиста-любителя я затащил обратно в воду, под руку подложил голыш наподобие того, что в кистене, только крупнее и тяжелее. Впрочем, их и без того вокруг хватало. Поверх, поперек туловища, приспособил винтовку «как было», да навалил вохровца с разбитой головой так, как будто он и утопил напарника, прямо перед тем, как пал от его вооруженной камнем руки. Карманы проверять не стал, противно, но в одном не удержался, снял огромные наручные часы Павелъ Буре (которые на проверку оказались карманными, в специальном кожаном браслете-футляре, с тиснением на задней крышке «За отличную стрельбу из пулемета» и тщательно затертой дарственной надписью, разобрать в которой удалось только датировку — 1910 год).

Трофейные припасы для сохранения правдоподобия пришлось раздраконить не более чем на треть. Взял пару полукилограммовых[53] банок «Петропавловские консервы. Мясо тушеное. 1916», если не отравились местные, сгодится и мне, пакет макарон, пшенки, чай, яиц, круг колбасы, почти все сало и две булки хлеба. Из предметов материальной культуры раннего социализма самой ценной находкой оказался бинокль в видавшем виды кожаном кейсе. Кроме него захватил байковое одеяло, подошедшие по размеру сапоги, кусок брезента, крохотную подарочную фляжку со спиртом, а также хороший медный котелок, судя по всему запасной. Как раз получилось забить доверху рюкзачок.

Полбутыли самогона вылил в реку, ощутимо увеличивая тем самым гипотетическую степень опьянения убитых, раскидал в беспорядке часть вещей, ну и, разумеется, уничтожил все следы своего пребывания, какие нашел. Послуживший верой и правдой кистень закинул подальше на глубину, нечего с собой таскать лишние улики. Реальные шекспировские страсти вызвал единственный топор. Брать или не брать — вот в чем вопрос. Отказаться не смог, пусть следователи сами придумывают, куда делся столь необходимый инструмент. Утопили в драке, пое…ли или обменяли на алкогольную продукцию местных селян.

Оставалось самое интересное: спрятаться и посмотреть — «чем дело кончится, чем сердце успокоится». И при этом качественно оборвать след, ведь если гэпэушникам в картине смертоубийства что-то покажется подозрительным, они в радиусе пары километров под каждый камушек заглянут! То есть уходить в любом случае придется по реке. Проще, разумеется, вниз по течению. Однако лезть в капкан между морем и железной дорогой глупо, да и ветер… Как бы собачки не учуяли. Вверх же по течению придется изображать мишень минимум полчаса-час, быстрее долину никак не миновать. Дотянуть бы до сумрака ночи, который приходит вместо нормальной темноты… но ждать позднего северного заката на месте преступления оказалось выше моих сил. И так чуть не поседел, пропуская над своей головой товарняк, а за ним пяток молодых парней, собравшихся, судя по далеко не трезвым крикам, на свадьбу в соседнее село.

Путь по дну реки против течения без преувеличения можно было назвать адским. Скользкие камни на дне, неожиданные ямы, сильное течение и стылый холод воды, в которую то и дело приходилось падать с головой. В основном случайно, а один раз специально нырять за камни, заслышав приближающийся стук колес, хорошо хоть китайский рюкзачок такие сюрпризы выдерживает без особого вреда для содержимого. Вдобавок нужно постоянно оглядываться, хоть какой-то шанс успеть спрятаться до того, как случайный ходок успеет обратить внимание или того хуже — выстрелить в спину.

Как ни спасали положение жесткие голенища ботинок, цепкий протектор подошв, да две специально вырубленные палки наподобие лыжных, все равно до поворота русла не дотянул, одолел хорошо если метров триста, далее, по всем расчетам, риск попасть под чьи-нибудь любопытные глаза становился совершенно неприемлемым. Приметив удачный выход гранитных плит, похожих на гигантские ступени, я выбрался на берег под защиту молодого сосняка.

Не утерпел, достал бинокль, который оказался до неожиданного маленьким и больше походил на театральный, но только тяжелый, из латуни или бронзы, с удобным кожаным покрытием мест, за которые нужно держать. По краю объектива вычурная гравировка на французском «e.s. Tryndin fils Moscou», очевидно дореволюционное отечественное производство.[54] Приложился, навел резкость. Несколько хуже, чем ожидал, увеличение всего раз в пять, не более, но на таком маленьком расстоянии большего и не требуется. Выдохнул с облегчением — все спокойно, никто не пялится с моста в мою сторону!

Забрался поглубже в лес, разделся донага, стесняться тут некого, отжал и развесил сушиться одежду. Сам тщательно растерся спиртом, обновил трофейные сапоги и закутался в одеяло. Хорошо хоть свежий ветер не утихал ни на секунду, сдувая проклятый гнус, судя по всему, долина работала как труба, доставляющая воздух с Белого моря вглубь тайги.

Гибель наряда обнаружили поздно вечером. Несколько часов я с величайшим интересом наблюдал за поднявшейся суетой, сперва среди спустившихся набрать воды рабочих, а уже через пару часов с севера,[55] на ручной дрезине-качалке, оказывается, у чекистов все же имеется в хозяйстве столь опасная для бегунков машинерия, прибыла целая делегация чекистов с фонарями и факелами. Последнее меня здорово успокоило — после оттоптавшегося в потемках стада людей правду не найдут ни следователи, ни собаки. Так что спать улегся хоть и без живительного тепла костра и свежего, желанного чая, но зато в превосходнейшем настроении.

Ранним утром, только проковыряв глаза, полез с биноклем на свой импровизированный наблюдательный пункт. Над легким туманом, стелющимся лоскутным одеялом, скрывающим бурление струй воды на перекате, и под отчетливо впечатанными в небо, темными от росы бревнами мостовой фермы, курился дымок костра, рядом с которым мирно клевала носами пара вохровцев. Сельская идиллия, хоть пиши с натуры полотно «привал у реки». Казалось, так есть, так было, и так будет, а вчерашняя жестокая схватка — всего лишь дурацкий сон, кошмар, навеянный злой, но совершенно бессильной что-то поменять всерьез силой из иного мира.

Будто услышав мои мысли, один из чекистов заворочался, подошел вплотную к реке, неспешно развязал тесемки штанов и помочился в белесые клубы. Потянулся, сбивая комаров, оправился, и вдруг, враз ломая пастораль, поднял бинокль к глазам. Я с трудом успел нырнуть головой за ветви, пряча отблески лучей восхода в своих линзах от внимательных глаз врага. Кто ж знал, что местный наряд караулит не только железную дорогу, но и реку по обе стороны от нее?

Как хорошо, что я не начал день с маленького костерка для горячего завтрака. А ведь была такая светлая идея в надежде на ветерок и защиту стены деревьев. Нет уж, тут не казино, лишний риск не нужен. А настоящий белый хлеб с колбасой без преувеличения хорош даже в холодном виде. Причем как по вкусу, так и для стимуляции мыслительного процесса, в компетенции которого нынче классический «чернышевский» вопрос: «что делать?».